Весь мир и новые коньки в придачу
Один из слабых моих рассказов, но пусть уж тут болтается для коллекции. Он о том, как иногда можно испугаться до смерти. Больше в нем ничего особенного и нет, полагаю.
читать дальшеЯйцо лежало на тропинке. Оно было странной формы, вытянутой, эллипсообразной, какой-то уж слишком правильной. Оно больше всего было похоже не на яйцо, а на… в общем, яйца такими не бывают. То есть не бывали. К тому же окраска у этого яйца была уж слишком яркой – желто-оранжевой, в каких-то сверхъестественных разводах. Таких яиц Кир еще никогда не видел. Алла наклонилась над ним и произнесла озабоченно:
- Еще теплое. Интересно, кто его снес?
- И если снес, – почему не высиживает! – ворчливо заметил Кир. Ему ужасно хотелось посмотреть на птицу, которая снесла такое яйцо.
Аллу больше заботило то, что птенчик в этом яйце может замерзнуть. И она приняла решение:
- Мы возьмем это яйцо с собой. Положим в инкубатор. Заодно и испытаем его.
Киру ничего не оставалось, как согласиться. Тем более, что когда птенчик выведется, Кир сможет на него посмотреть. Раз уж не удалось увидеть птицу, снесшую это яйцо. В то, что инкубатор может не справиться с возложенной на него миссией, Кир поверить не мог.
Кир и Алла показывали это яйцо многим знатокам, но никто не мог назвать птицу, которая несет такие яйца. Кир ликовал, утверждая, что юные натуралисты открыли новую, совершенно не известную науке птицу. Алла была более сдержанна в эмоциях, но и ее все происходящее будоражило не меньше, чем Кира. Может быть, Кир прав, и они сделали открытие. Может быть. Кто может знать это наверняка?
С нетерпением ждали, когда выведется птенец. Да что там с нетерпением, с замиранием сердца. Но они в точности не знали, какой период инкубации у этого яйца (птенца), а потому едва этого птенца не проворонили. Да и птица ли это, вообще, была? Они никогда раньше не видели таких птиц (зверушек), но логично рассудили, что раз уж оно вывелось из подобранного в лесу яйца, то оно существует и не верить в него было бы глупо.
Это было маленькое существо размером с только что вылупившегося цыпленка (а оно и было в какой-то степени цыпленком) на тоненьких ножках и с тонким, чешуйчатым хвостиком, похожим на змеиный. Головка на тонкой голенькой шейке тоже напоминала змеиную, но откуда у нормальной птицы змеиная голова? Да и вообще, чем кормить столь странную химеру?
Как оказалось, химера ест все, что очень облегчило заботы юных биологов о пропитании питомца. К их огромному удивлению, сожалению (и тайной радости, разумеется) они не смогли классифицировать вылупившегося «птенца». В этом не было ничего странного. Вот если бы они читали мифы, а не справочники по орнитологии, они сразу узнали бы своего подопытного.
Откуда появилось в реальном мире яйцо мифического, как считалось, существа? Даже в наши сложные времена трудно представить, что какое бы то ни было животное мутировало до состояния мифов. Может быть, ткань реальности, разделяющая наш мир и другой, который мы можем только представить, кое-где рвется или становится настолько тонкой, что в состоянии пропустить из мира в мир реальные предметы? Никто не может сказать сейчас об этом однозначно.
Зверь рос. Очевидно, способность убивать взглядом передавалась не в генах. Для этого требовался опыт. Но и обратный процесс (говорили, что убить василиска можно двумя способами – или отраженным взглядом того же самого василиска, или если человек увидит василиска первым, тогда зверь так испугается человеческого взгляда, что сам окаменеет) тоже не работал. Все упиралось в зрение. Но василиск смотрел на людей, люди смотрели на василиска, и никто из них не каменел.
Может быть, люди не каменели потому, что не знали об убийственном взгляде василиска? Да и о том, что они видят василиска, они, наверное, тоже не догадывались. А вот почему не каменел василиск – совершенно не понятно. Впрочем, быть может, и здесь тоже не было особого секрета. На василиска все смотрели с любопытством и добротой. И с чего это он должен окаменеть?
Птенец был веселым и жизнерадостным. Он очень полюбил своих «приемных родителей», особенно Аллу. Она, как только василиск вылупился, оставила всякие попытки определения загадочной птицы-зверя и стала ухаживать за малышом со всем пылом юной нерастраченной энергии. Алла и василиск очень привязались друг к другу. Они были почти неразлучны. Василиск оказался веселым и забавным зверем. И, главное, пока – безопасным.
У Аллы с Киром было очень мало шансов узнать правду, не читай Кир свою любимую фантастику. Поскольку он любил и приключения, и фантастику, его, естественно, не могла не заинтересовать энциклопедия чудовищ. И там – ах, кто это такой знакомый? Да это же наш любимый питомец, и называется он, оказывается, василиском. Сначала Кир не поверил, протер глаза и ущипнул себя за руку. Но нет, все совершенно верно. Не будет же лгать такая замечательная, такая интересная, такая умная и ученая книга?
С тех пор Кир начал собирать информацию о василисках. И чем больше он узнавал, тем реже появлялся рядом с веселым и жизнерадостным птенцом, не познавшим еще своей зловещей сущности. Интересно, как они узнают о своих страшных способностях? Они учатся каменить взглядом у своих родителей (хотя, какие там родители, если легенды говорят, что василиски выводятся из самых противоестественных яиц – снесенных петухом и высиживаемых жабой), или способность приходит со временем? А если со временем, то когда? Кир думал о своем питомце, и ему становилось страшно. Рядом с Киром находится потенциальный убийца, и только он один может предотвратить будущие смерти. Только он один знает, что маленький и добрый птенец – василиск, животное отнюдь не доброе, а вовсе даже смертоносное.
Почему Кир стал ненавидеть этого птенца? Только потому, что представители его породы были небезопасны? Или потому, что потенциальная опасность порой гораздо явственнее реальной? Впрочем, важно ли это? Важно только то, что Кир ненавидел василиска. И он помнил, прекрасно помнил: если человек посмотрит на василиска первым, окаменеет василиск. Эта идея не давала ему жить спокойно.
Он не подумал о другом варианте – что василиск, маленький забавный зверек, сам не желая того, может появиться на пути, когда его не ждешь. Статуя мальчика до сих пор стоит в городском саду, и никто не мог дать объяснения, что же случилось (Кир предусмотрительно никому ничего не рассказал о своем открытии, боясь, как бы его не засмеяли). Люди по-прежнему смотрели на василиска, василиск – на людей, и никто не каменел. Так когда же василиск становится опасным монстром? Не тогда ли, когда человек толкает его на это своей ненавистью?
читать дальшеЯйцо лежало на тропинке. Оно было странной формы, вытянутой, эллипсообразной, какой-то уж слишком правильной. Оно больше всего было похоже не на яйцо, а на… в общем, яйца такими не бывают. То есть не бывали. К тому же окраска у этого яйца была уж слишком яркой – желто-оранжевой, в каких-то сверхъестественных разводах. Таких яиц Кир еще никогда не видел. Алла наклонилась над ним и произнесла озабоченно:
- Еще теплое. Интересно, кто его снес?
- И если снес, – почему не высиживает! – ворчливо заметил Кир. Ему ужасно хотелось посмотреть на птицу, которая снесла такое яйцо.
Аллу больше заботило то, что птенчик в этом яйце может замерзнуть. И она приняла решение:
- Мы возьмем это яйцо с собой. Положим в инкубатор. Заодно и испытаем его.
Киру ничего не оставалось, как согласиться. Тем более, что когда птенчик выведется, Кир сможет на него посмотреть. Раз уж не удалось увидеть птицу, снесшую это яйцо. В то, что инкубатор может не справиться с возложенной на него миссией, Кир поверить не мог.
Кир и Алла показывали это яйцо многим знатокам, но никто не мог назвать птицу, которая несет такие яйца. Кир ликовал, утверждая, что юные натуралисты открыли новую, совершенно не известную науке птицу. Алла была более сдержанна в эмоциях, но и ее все происходящее будоражило не меньше, чем Кира. Может быть, Кир прав, и они сделали открытие. Может быть. Кто может знать это наверняка?
С нетерпением ждали, когда выведется птенец. Да что там с нетерпением, с замиранием сердца. Но они в точности не знали, какой период инкубации у этого яйца (птенца), а потому едва этого птенца не проворонили. Да и птица ли это, вообще, была? Они никогда раньше не видели таких птиц (зверушек), но логично рассудили, что раз уж оно вывелось из подобранного в лесу яйца, то оно существует и не верить в него было бы глупо.
Это было маленькое существо размером с только что вылупившегося цыпленка (а оно и было в какой-то степени цыпленком) на тоненьких ножках и с тонким, чешуйчатым хвостиком, похожим на змеиный. Головка на тонкой голенькой шейке тоже напоминала змеиную, но откуда у нормальной птицы змеиная голова? Да и вообще, чем кормить столь странную химеру?
Как оказалось, химера ест все, что очень облегчило заботы юных биологов о пропитании питомца. К их огромному удивлению, сожалению (и тайной радости, разумеется) они не смогли классифицировать вылупившегося «птенца». В этом не было ничего странного. Вот если бы они читали мифы, а не справочники по орнитологии, они сразу узнали бы своего подопытного.
Откуда появилось в реальном мире яйцо мифического, как считалось, существа? Даже в наши сложные времена трудно представить, что какое бы то ни было животное мутировало до состояния мифов. Может быть, ткань реальности, разделяющая наш мир и другой, который мы можем только представить, кое-где рвется или становится настолько тонкой, что в состоянии пропустить из мира в мир реальные предметы? Никто не может сказать сейчас об этом однозначно.
Зверь рос. Очевидно, способность убивать взглядом передавалась не в генах. Для этого требовался опыт. Но и обратный процесс (говорили, что убить василиска можно двумя способами – или отраженным взглядом того же самого василиска, или если человек увидит василиска первым, тогда зверь так испугается человеческого взгляда, что сам окаменеет) тоже не работал. Все упиралось в зрение. Но василиск смотрел на людей, люди смотрели на василиска, и никто из них не каменел.
Может быть, люди не каменели потому, что не знали об убийственном взгляде василиска? Да и о том, что они видят василиска, они, наверное, тоже не догадывались. А вот почему не каменел василиск – совершенно не понятно. Впрочем, быть может, и здесь тоже не было особого секрета. На василиска все смотрели с любопытством и добротой. И с чего это он должен окаменеть?
Птенец был веселым и жизнерадостным. Он очень полюбил своих «приемных родителей», особенно Аллу. Она, как только василиск вылупился, оставила всякие попытки определения загадочной птицы-зверя и стала ухаживать за малышом со всем пылом юной нерастраченной энергии. Алла и василиск очень привязались друг к другу. Они были почти неразлучны. Василиск оказался веселым и забавным зверем. И, главное, пока – безопасным.
У Аллы с Киром было очень мало шансов узнать правду, не читай Кир свою любимую фантастику. Поскольку он любил и приключения, и фантастику, его, естественно, не могла не заинтересовать энциклопедия чудовищ. И там – ах, кто это такой знакомый? Да это же наш любимый питомец, и называется он, оказывается, василиском. Сначала Кир не поверил, протер глаза и ущипнул себя за руку. Но нет, все совершенно верно. Не будет же лгать такая замечательная, такая интересная, такая умная и ученая книга?
С тех пор Кир начал собирать информацию о василисках. И чем больше он узнавал, тем реже появлялся рядом с веселым и жизнерадостным птенцом, не познавшим еще своей зловещей сущности. Интересно, как они узнают о своих страшных способностях? Они учатся каменить взглядом у своих родителей (хотя, какие там родители, если легенды говорят, что василиски выводятся из самых противоестественных яиц – снесенных петухом и высиживаемых жабой), или способность приходит со временем? А если со временем, то когда? Кир думал о своем питомце, и ему становилось страшно. Рядом с Киром находится потенциальный убийца, и только он один может предотвратить будущие смерти. Только он один знает, что маленький и добрый птенец – василиск, животное отнюдь не доброе, а вовсе даже смертоносное.
Почему Кир стал ненавидеть этого птенца? Только потому, что представители его породы были небезопасны? Или потому, что потенциальная опасность порой гораздо явственнее реальной? Впрочем, важно ли это? Важно только то, что Кир ненавидел василиска. И он помнил, прекрасно помнил: если человек посмотрит на василиска первым, окаменеет василиск. Эта идея не давала ему жить спокойно.
Он не подумал о другом варианте – что василиск, маленький забавный зверек, сам не желая того, может появиться на пути, когда его не ждешь. Статуя мальчика до сих пор стоит в городском саду, и никто не мог дать объяснения, что же случилось (Кир предусмотрительно никому ничего не рассказал о своем открытии, боясь, как бы его не засмеяли). Люди по-прежнему смотрели на василиска, василиск – на людей, и никто не каменел. Так когда же василиск становится опасным монстром? Не тогда ли, когда человек толкает его на это своей ненавистью?