Сохранить жизнь ценою души

[LediLilith]

Считается, что у каждого человека есть душа. И эта невидимая, неощутимая субстанция почему-то всегда привлекала силы, желающие править миром, представляют ли эти силы свет или тьму – не важно. Дьявол в обмен за душу предлагал деньги, власть, любовь, бессмертие… Господь ограничивался жизнью вечной (что знаменательно – после смерти), ну… Тоже не безнадежный финал. В общем, в свое время душа была для человека вполне ходовым товаром.

А каково заплатить цену, и жить потом без души? Как-то же взгляды на мир и на окружение должны меняться? Вот я и предположила, что да, меняются. Вот так, примерно.



Девушка плакала. Ее брат был обречен, он умирал. Ему было всего шестнадцать, она была на четыре года старше него, но они были почти неразлучны, они были как две половинки одного целого. Словно зеркальные отражения были их умы и их души. А теперь он умирает, и разве сможет она жить с половиной разума, половиной сердца, половиной души?

Почему смерть из всех людей на этот раз выбрала именно его? Ведь он так прекрасен, так нежен, так светел и добр! Нет Бога на этой земле. Алек умрет, а она без него тоже долго не протянет, тоска сведет ее в могилу. Она плакала. Не переставая, вот уже который день. Не плакала, только когда сидела рядом с Алеком. Не хотела его расстраивать. Парнишке нужен покой.

Алек знал, что, скорее всего, умрет. Он никогда не болел, и теперь, так серьезно занедужив, понимал, что шансов выжить у него не много. Только жаль было сестру. Очень уж она переживала. Втайне все глаза проплакала, а рядом с ним крепится. Как будто он не знает, что ей плохо. Как будто он не знает, что они живут друг другом. Как будто ему не жаль будет терять ее.

Вик сидела на стуле, закрыв ладонями лицо. Сил не осталось. Она не понимала, что с ней. Это не то жалость к Алеку, не то – к себе. Потому что, жалея Алека, она не могла не пожалеть себя. Она не хочет, чтобы он умирал. Она все сделает, только бы он жил.

Последняя фраза прозвучала словно вслух. Нет, конечно, нет, она ничего не сказала, Алеку нужен покой, разве может она показать брату свое отчаянье? Ему и так осталось немного, зачем же расстраивать его еще больше? О, нет, она будет бороться за него! Бороться? Знать бы только, как, и от кого зависит, жить ему или умереть.

Смех? Кто мог смеяться, когда ей так плохо, так больно? Почему он смеется? Или у нее уже галлюцинации? Вик подняла голову и зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Ее крик мог потревожить Алека, а этого она позволить себе не могла. Неподалеку стоял и улыбался, приязненно разглядывая ее, светловолосый паренек. Совершенно незнакомый человек.

Юноша как юноша, лет двадцати. У него было приятное, стандартно-красивое лицо, но в глазах не было тепла. Губы его улыбаются, а в глазах – холод осеннего неба. Неприятный взгляд был у незнакомца, неприятный и пронзительный.

Вик поинтересовалась холодным и ядовитым шепотом:

- Ты кто такой?

Он усмехнулся. Наклонил голову и ответил откровенно:

- Демон.

- Демон? – разве демоны такие? Разве демоны могут быть красивы (пусть и так стандартно-красивы) как он? Он утвердительно кивнул:

- Да, демон.

Вик ничего не оставалось, как поверить так странно представившемуся незнакомцу. Как бы иначе он мог войти в запертую дверь? В этом доме беда, им не до веселья. Им не так уж весело. Алеку нужен покой в те немногие часы, что ему еще остались. Так в чем же дело? При чем здесь демон?

Она не успела ничего спросить. Он заговорил сам.

- Я – деловой демон, поэтому бросай раздумья, они не помогут. Я ставлю условие, ты говоришь «да» или «нет», и мы благополучно расходимся, или не расходимся. Я даже не спрашиваю, согласна ты или нет, ведь ты готова использовать любой шанс, так?

Вик кивнула. Она поняла этого юного демона сразу же. Разговор коснулся Алека, и нужно быть настороже, чтобы не сделать все еще хуже. Но если демон пришел сам, значит, ему позарез что-то нужно? Ведь этот темный народ никогда не отличался альтруизмом. Однако он пришел вовремя. Теперь, чтобы спасти Алека, она готова отдать все, даже свою жизнь. Он должен жить. Все ее надежды возложены на него.

- Чего ты хочешь?

Демон усмехнулся. Эта усмешка не казалась ни приятной, ни отвратительной. Он просто натянул ее на лицо, словно маску:

- Ты знаешь, обычно за сложные желания платят душой. Я не имею права отойти от стандартной цены. Ты можешь подумать, но знай, время дорого. Пока ты думаешь, он может умереть.

Она не думала. Она готова была заплатить любую цену, только чтобы спасти любимого брата. Она решительно кивнула, стараясь подавить в себе дрожь страха.

- Я согласна. Где расписаться?

Демон смотрел на нее. Улыбался, и от этой улыбки ей становилось не по себе все больше и больше. Наконец он вздохнул и промолвил вкрадчиво, понимая, что он – ее последняя надежда, и она вцепится в эту надежду зубами и когтями:

- Видишь ли, Вик. Если бы все было так просто, дело не стоило бы труда. Мне не нужна твоя душа. Мне нужна душа твоего брата.

Брата? Но как она может решать за него? Что он скажет ей, если она спасет его от смерти такой ценой? Свою душу она вольна отдать, но может ли она так же поступить с душой Алека? Если бы она могла! Если бы она мела решать за него! Но она не имеет этого права.

Демон видел, как она колеблется, и, все же, он был так близок к победе. Он объяснил Вик, как объясняют условия контракта неопытному клиенту юристы:

- За его душу я дам ему силу и богатство. И еще, пока бы рядом с ним, у него не возникнет подозрения, что что-то не так. У вас ведь одна душа на двоих.

Вик кивнула. Да, можно сказать и так. Одна душа на двоих. Стоит ли раздумывать? Они всегда будут вместе, и Алек поднимется на недосягаемую высоту. Он будет лучшим из всех возможных правителей.

- Хорошо, я согласна. Я должна использовать любой шанс, чтобы спасти брата. Она подписала демону дарственную на душу Алека. Он улыбнулся, кивнул и начал преображаться. Мгновение – и перед ней стоял седой благообразный старичок в мантии целителя. Он решительно двинулся в комнату Алека, и Вик, еще не понимая, что он хочет сделать, растерянно двинулась за ним.

Алек смотрел на пришедшего лекаря и растерянную сестру, и у нее не было сил даже улыбнуться ее наивности. Все-таки он произнес, стараясь, чтобы это звучало насмешливо:

- Все напрасно, сестренка. Мне вряд ли уже помогут целители. Это моя судьба – умереть так рано.

- Ну-ну, юноша, что Вы знаете о судьбе? Примите этот эликсир, и, я ручаюсь Вам, завтра Вы будете здоровы.

Голос демона звучал проникновенно и требовательно в одно время. Алек подчинился, понимая, что, несмотря на отрицательный результат (не верил он в свое выздоровление, да еще от какой-то микстуры), все-таки доставит радость сестре. Это так немного, но, все-таки, не стоит спорить. Ей ведь тоже не легко выносить все это.

Уходя, демон снова принял облик приятного и беззаботного юноши, каковым являлся в этот скорбящий дом, и сказал, на прощание потрепав девушку по щеке:

- Не забывай. Милочка, теперь у вас на двоих одна душа.

Она кивнула, а когда подняла голову, демон уже исчез. Вик с усмешкой посмотрела туда, где он только что был, и вернулась к брату.

Прошло два дня, и Алек почувствовал себя совершенно здоровым. Не осталось ни жара, ни боли, как будто и не болел от той страшной, смертельной болезнью. Вик радовалась его выздоровлению едва ли не сильнее, чем он сам. Впрочем, она-то, в отличие от Алека, причину этого выздоровления знала наверняка.

Прошло два месяца, и вот, Алек и Вик присутствуют на церемонии избрания нового Хранителя Города. Все юноши и девушки до определенного возраста должны были приходить на избрание. Хранитель избирался еще совсем молодым, и иногда не уходил со своего поста до глубокой старости. Можно еще было отречься от власти. Так Хранители делали, когда чувствовали, что время их кончилось, и они больше не могут хранить родной город от бед.

Через испытание проходила вся молодежь города, и один из них становился Хранителем. Хранитель носил титул князя и вел довольно насыщенную жизнь. Ну, еще бы, высшая верховная власть города. Хранителем не обязательно должен быть юноша, бывало так, что девушки становились Хранительницами. Проводящие испытания не делали скидки на пол.

Алек задумчиво разглядывал толпу, размышляя о том, зачем они с сестрой пришли сюда. Посмотреть на испытания и приветствовать победителя, человека, единственного, который пройдет испытания до конца? Это не казалось Алеку интересным и забавным. Вот если бы самому стать Хранителем! Но это так, желание из тех, что никогда не сбываются.

Время шло. Еще минута – и будет объявлено о начале испытания. Первый тур – самый главный, он, по сути, и является решающим. Тем, кто пройдет его, в дальнейшем, до конца жизни будут оказываться особые почести. Но таких, как обычно, будет не очень много. Не больше сотни из нескольких тысяч претендентов.

Первое испытание заключалось в том, что в зал выпускали сотню белых, голубей. И те, кого выберут голуби, будут проходить дальнейшие испытания. Чтобы из сотни, отобранной голубями, остался один, самый достойный и подходящий на должность Хранителя. Так же было и на этот раз. Белоснежные птицы устремились вперед, чтобы выполнить возложенную на них миссию.

Шесть голубей избрали достойным поста Хранителя Алека. Люди вздохнули и на мгновение перестали дышать. А Алек горделиво улыбался и поглаживал одну из белоснежных птиц, остановивших на нем свой выбор. Дело принимало оборот мистический. Раньше несколько голубей никогда не выбирали одного и того же человека. На глазах у людей произошло чудо. Рождался новый Хранитель великий Хранитель.

Все испытания Алек прошел блестяще, словно всю жизнь только этим и занимался. Вик была рядом с ним, но Хранителем, конечно же, стал Алек. Вик, поняв, что этот титул – плата за душу Алека, погрустнела. Но разве она могла быть грустной в день триумфа брата? Разве он не заслужил этого титула? Только здесь он будет блистать во всю силу.

Сила у Алека была немалая, и он сразу же показал себя великолепным Хранителем. Вик любовалась братом, и думала, что, наверное, демон промахнулся. Когда захотел закабалить Алека. Он чересчур нежен и светел, чтобы служить злу. Он живет, чтобы охранять людей от зла.

Как нравилось Вик, когда брат в алом плаще Хранителя выходил к народу. Золотистые волосы рассыпаны по плечам, золотой обруч с эмблемой Хранителя: двумя ладонями, сложенными в виде чаши, тоненькая фигурка. И изумительно добрая улыбка на губах. Эта улыбка сулила радость тем, кто делает добро, и прощение тем, кто с пути зла решил вернуться к добру навсегда. Хранитель был и судьей, и защитником, и обвинителем. Но пользовался он своей властью осторожно, чтобы не принести зла своему народу.

Вик все время была рядом с братом, хотя ему, конечно, не нужны были ее советы, чтобы быть хорошим Хранителем. Он и так был Хранителем идеальным, и помощников выбирал себе подстать: умных и справедливых. А, главное, с добрым сердцем и открытой душой.

У одного из них, черноглазого великана Ореста, сердце оказалось не только добрым, но и влюбчивым, а душа открыта не только для жителей города, которых было, все же, чересчур много даже для такой чистой души, но и для сестры Хранителя. Орест полюбил Вик, как только увидел ее. И девушка, как ни странно, вовсе не испытывала отвращения к своему пылкому воздыхателю.

Алек был рад за сестру, и, тем не менее, ему было немного грустно с ней расставаться. Вик же впервые обратила внимание на мужчину, но теперь все его внимание было поглощено Орестом. Конечно, она не забыла о своем любимом, сияющем, чарующем брате ни на секунду. Но влюблена-то она была в Ореста. После венчания. Впервые за все долгое время вместе Вик должна была покинуть младшего брата. Они нежно простились, и оба обещали друг другу слать вести часто-часто. Они так долго были вместе, что теперешнее расставание вовсе не было безболезненным. Впрочем, расставшись с братом, Вик быстро утешилась в объятиях Ореста, а его маленькое поместье в соседней провинции сделало ее на какое-то время счастливой хозяйкой.

Но почему-то все реже и реже приходили вести от брата. И Вик молила его почаще отзываться, но Алек как будто не внял ее мольбам. А потом случилась беда, и Вик пожелала себе умереть. Однажды пришла весть, что Хранитель родного города Вик сошел с ума. Он стал тираном, и город бурлит от волнения и боли. Потому что если Хранитель делает городу больно, эта боль падает на всех жителей в равной мере. Как могло это произойти? Как Алек, Хранитель, которого все боготворили, стал человеком, ввергшим в пучину боли свой город? Вик подумала об этом, и, вдруг, ни с того ни с сего, ей показалось, что рядом с ней появился демон в человеческом облике. Он хохотал, показывая крупные, тусклым жемчугом светящиеся зубы.

Она сразу же вспомнила все. Вспомнила, какой контракт подписала с демоном, и чью душу отдала в распоряжение темных сил. И вот, она покинула своего любимого брата, и забрала с собой последнюю надежду. Ведь душа-то у них была одна на двоих. Душа Алека была захвачена тьмой, и без общества сестры он стал тем, кем и должен был стать: бездушным чудовищем без морали и совести.

С каждым днем приходило все больше и больше известий о зверствах Хранителя Алека. Понятия совести и доброты, кажется, совершенно испарились из его сознания. Одно слово против установившегося порядка – и человек исчезал из города навсегда. Попавший в руки тьмы юноша не терпел противоречивых и свободолюбивых. Может быть, потому, что раньше он был таким же?

Вик было страшно даже подумать о том, что ее чудный, милый братик превратился в чудовище, и виновата в этом только она. Однако так страшны были рассказы о делах Алека, что Вик невольно подумывала, – а не преувеличивает ли молва? Она знала, что рано или поздно решится на это, и никакие уговоры и просьбы Ореста не помогут.

Вик отправилась к брату, когда стало уже совсем страшно. Впрочем, что бы ни рассказывали об Алеке, для Вик он все равно оставался любимым младшим братом, человеком, ради которого она готова была продать свою душу. Только демону почему-то нужна была душа ее брата. И, что самое страшное, - он ее получил.

Алек принял Вик в тронном зале Хранителей. Она приехала одна, без мужа, чтобы не раздражать брата, если выяснится, что хоть частично рассказы об Алеке – правда. Ведь Орест порою бывает так резок! Он просто боготворил Алека, когда тот был добр и сиял нежным светом чистоты. Для Вик же Алек все равно оставался милым младшим братом. Любимым, что бы он ни делал.

Как только Вик увидела Алека, она сразу же поняла: ее брат изменился ужасно и разительно. Никогда больше он не будет тем, кем был раньше. Тот милый. Изящный мальчик умер. Остался мужчина с властным и жестким характером, совершенно бездушный.

Он сидел на своем троне, троне хранителя, развалясь, и разглядывал сестру так, словно видел ее впервые. Взгляд его сочетал в себе презрительность и холодность. Это был брат Вик, и в то же время – это был не он. Так измениться за тот, сравнительно небольшой промежуток времени, который они не виделись, было невозможно. Конечно, если в игру не вступили темные силы. Вик с тоской подумала, что это так и было.

Теперь Алек предпочитал не светлые, нежные цвета, располагающие взгляды и сердца. Теперь Алек носил цвета жесткие, подавляющие, указывающие на его величие и ничтожность всех остальных. Он избрал своими цветами черный, пурпурный и золотой. Эти цвета шли ему, несмотря на то, что делали его жестким и далеким от людей.

Раньше вокруг Алека были люди такие же милые и чистые душой, как он сам. Теперь же его окружали люди двух разрядов, одинаково противных Вик. Первый разряд – мрачные двухметровые амбалы с тяжелыми двуручными мечами – телохранители. Второй разряд окружающих брата Вик нравился еще меньше, чем телохранители.

Это были разряженные и размалеванные шлюхи. Раньше Вик не замечала любви Алека к женщинам подобного рода. Но, впрочем, она много чего не замечала в брате раньше. На этих вульгарных девицах было множество дорогих украшений и минимум одежды. Они подобострастно смотрели на Хранителя, словно собаки, готовые исполнить любое приказание хозяина. Вик подумала насмешливо, что они и есть суки, а Алек теперь – их хозяин. А еще она подумала, что у этих шлюшек теперь очень жестокий хозяин.

Алек наконец-то отвел взгляд от сестры и поинтересовался:

- Ты не устала в дороге? – голос его был плоским и бесцветным, на грани цинизма. Вик растерянно улыбнулась. Она, конечно, могла ожидать холодного приема, но чтобы он был холоден до такой степени! Нет, этого она предположить не могла.

Наконец она промолвила тихо:

- Дорога меня не утомила, брат мой. Интересно другое.

- И что же?

- Ты очень изменился, брат.

- Да что ты? Правда?

- Да. И не в лучшую сторону.

- Может быть. И, все-таки, осмелюсь заявить, что ты меня просто-напросто не знаешь. Но ничего. Если хочешь, – поживи немного со мной, дорогая сестренка.

Дорогая сестренка кивнула. Конечно, она поживет здесь немного, раз уж ее милый братец так хочет. Он не так уж и изменился. Возможно, она просто идеализировала его образ. Ведь он-то – не символ мира, добра и сердечности, он – живой человек. Каково же ему быть символом, фигурой на игровой доске? Фигура вышла из повиновения игроку. А, впрочем, может быть, сменился игрок.

И все же, все же, больно было смотреть на этого сурового, жестокого и циничного человека, который был ее братом, и понимать, что во всем виновата она сама. К Вик Алек относился с некоторым уважением, но все равно время от времени в его голосе проскальзывала насмешка, и от того, что Алек смеется над ней, было еще горше. Но это все-таки был ее брат.

Всему приходит конец, и терпению, и любви. Вик все больше и больше задумывалась над происходящим. Чудовище, которое сейчас находилось на посту Хранителя, не могло быть ее братом. Он был им внешне, но душа его, черная, полная лишь злого и жестокого, уже не была душой того Алека, которого так любила Вик.

А почему нельзя прекратить эту гнусную пытку? Она ведь может это сделать. И она должна сделать это! У них была одна душа на двоих, и, уходя, она забрала эту душу с собой. А место, свободное от доброго и хорошего, всегда будет занято тем, что есть под рукой. Равнодушием, злом, ненавистью. И почему Вик обвиняет в чем-то своего брата, если во всем виновата только она? Она оставила его, пренебрегла братом ради личного счастья.

Но не было сил смотреть на несправедливости, творимые Алеком. И Вик решила: однажды она спасла брата, заплатив за его жизнь страшную цену, она отдала его душу демонам. А теперь ей придется убить своего брата. Другого выхода, как ни выдумывай, не найти. Сомнения не долго мучили Вик. Если уж действительно, то теперь.

Вовсе не сложно можно было найти кинжал в том царстве разврата и печали. Но Алек, как и всякие тираны, был не только жесток и развратен. Он был еще и очень подозрителен. Нечистая ли совесть, либо, что вероятнее, страх за свою жизнь, ибо недовольных при его бессовестном стиле правления было очень много.

Рука с кинжалом решительно занесена и нисколько не дрожит. Вик много размышляла, и решила. Наконец-то, что этот Алек не имеет никакого отношения к ее любимому брату. Это только оболочка, а души нет. Место души заняла тьма. Она не успела ударить. Алек спал слишком чутко, он почувствовал опасность и проснулся. Его рука перехватила руку сестры. На губах его появилась издевательская улыбка демона:

- Что же это? Как мило, как забавно! Моя родная сестра решила меня убить! Позор! Ну, зачем мне такая родственница? Мне будет намного спокойнее, если ты будешь мертва, дорогая!

Вик ничего не боялась, и вообще. Приняла все происшедшее с нею так. Словно не с нею все это, она просто смотрит со стороны. Ее грубо препроводили в холодное подземелье, чтобы утром уничтожить. Она больше не была сестрой Хранителя, но преступницей, поднявшей на него руку. Хранитель не может быть терпим, если у него нет души. Он не помнит добра, ностальгия ему неприсуща. Сестра покушалась на его жизнь, – сестра должна умереть.

Уже стоя у мокрой, холодной стены, дрожа от холода и страха (она была еще молода) смерти, Вик словно наяву увидела образ того демона, очень-очень красивого человека… То есть, конечно, демона нельзя назвать человеком. Он опустился на колени рядом с ней, на мокрый пол, и обнял ее, прижался своим любом к ее лбу:

- У тебя и Алека одна душа на двоих. Ты ушла, и забрала свою душу. Но когда ты умрешь, – умрет и он. Не бойся смерти. Пройдя через смерть, ты заплатишь свой долг. И ты спасешь его.

Вик вздрогнула и открыла глаза. Демон исчез. Но то, что он сказал ей, Вик не забыла. Убивая ее, Алек убьет себя. И Вик внезапно стало все равно, что станет с ней. Главное, что одна душа на двоих – это и одна на двоих смерть. И смерть Алека – его спасение. Лучше не жить, чем жить с тьмой вместо души. До утра оставалось совсем немного. До последнего утра их жизни.

Вик всходила на эшафот с гордо поднятой головой. Она – сестра тирана. Самое лучшее, что она может сделать для своего возлюбленного младшего братишки – это умереть. Так стоит ли боятся смерти? Вместе со смертью придет к ней и освобождение. Освобождение – хорошая цена за смерть.

Она опустилась на колени у плахи, и ей показалось, что щеку ее обожгло огнем – прощальный поцелуй печального демона. Топор взлетел и опустился, все было кончено, но в тот же миг, когда голова Вик отделилась от тела, тиран вскрикнул так. Как будто не ее, а его ударил топор палача, и упал бездыханным. Последним, что он успел сказать, было имя сестры: «Вик!».

Их похоронили вместе, брата и сестру, живших с одной душой на двоих. И память человеческая несла предание о брате и сестре, которые так любили друг друга, что умерли в один миг. Но почему-то такие рассказы упускали из виду, что сестра погибла под топором палача, приказ которому отдал брат.