Весь мир и новые коньки в придачу
Разговор с подругой о ее сне. Немножко дополненный моей фантазией. И вот - получилась такая вещь, немного странная.
читать дальшеСтел выглянула в окно. Она пожала плечами и поморщилась, не понимая, откуда мог взяться туман. Почему туман? Ведь сегодня было солнце. И вообще. Сейчас утро, день или вечер? А может – ночь? Скорее всего – ночь. Но если ночь – почему так светло? И почему так тихо? Стел ничего не понимала. Что-то мешало ей понять.
В последнее время в городе происходили странные вещи. То и дело на улицах находили трупы людей. Они появлялись внезапно, словно из воздуха – ужасные, изуродованные трупы. Мужчин, женщин и детей. Казалось, сама смерть спустилась в город, вооружившись огромным мясницким топором. Потому что все жертвы были зарублены.
Полиция не могла ничего сделать и не скрывала этого. Никаких подозреваемых в убийстве, да и как сразу найти подозреваемого, если трупы – и те находят не сразу? Проходит от одного до трех дней. И тогда трупы появляются. Как из воздуха.
Весь город паниковал. Туман же вызывал не просто панику. А истерию. Что это? Почему смерть спустилась на провинциальный американский городок? Почему люди дрожат от ужаса и боятся выходить на улицу? Почему люди больше тьмы теперь боятся тумана? Стел не боялась. Она относилась к смерти безразлично. А туман она не любила. Он – чересчур обманчивая стихия.
Стел смотрела в окно, но, конечно, ничего не видела. Зачем ей понадобилось смотреть в окно? Что изменилось бы, если бы там было что-то видно? В последнее время Стел чересчур часто раздумывала об убийствах. Это не было ей свойственно. Она сама не понимала. Почему думала об этом.
Взглянула в зеркало. Изящненькая фигурка, каштановые волосы, глаза янтарного цвета. Нелепо улыбающиеся губы. Чему она радуется? Страху, что пришел в город? Да нет, пожалуй, улыбка – это всего лишь привычка. Привычка, которой Стел вряд ли лишат даже бесчисленные толпы убийц. Тем более, что эти убийцы (или один убийца, к чему склоняется большинство, называя его «королем тумана») кажутся почти невидимками. А, впрочем, почему кажутся? Они и есть невидимки.
Она чувствовала, что сегодня – особенный день. Но что он настолько особенный – она даже не подозревала. Что-то тянуло ее выйти на улицу, в туман, и это желание было таким сильным, что она не могла ему противиться. Стел с неохотой оторвалась от зеркала и направилась к двери. Она двигалась, как во сне. а, может быть, это действительно был сон? ну нет, сны не бывают такими четкими и детальными. это явь, и нечего тут сомневаться.
На улице и правда был туман. свет едва-едва пробивался сквозь белую липкую пелену. Свет ламп или свет солнца? Стел не стала размышлять об этом. ей показалось, что если сейчас начнет ломать голову над этими проблемами, она рискует просто сойти с ума. мало того, что она не знала, зачем и куда идет, так еще и не понимала, где находится теперь. проклятый туман! из-за него она теряет всякую ориентацию.
Улицы были пустынны, словно весь город вымер. Никто не выйдет на улицу в туман. Конечно, если ому-то срочно понадобилось по делам или еще куда-то… Люди в таких случаях предпочитают ехать на машине, даже если идти не очень далеко. Люди почему-то устроены так, что умирать они не хотят и боятся.
Стел не боялась. она бы почувствовала, если бы с ней должно было произойти что-то трагичное или злое. У нее был особый нюх на такие вещи. Но теперь она была удивительно спокойна. Она пряталась в густом молочном тумане, словно отыскивая кого-то. Но ведь она никого не искала. Она не могла никого искать в этом тумане.
Или все же искала? Она совсем не удивилась, когда увидела впереди себя человека. Напротив, шаги ее стали крадущимися, словно она нашла жертву и теперь выследить ее – дело техники. Стел никогда раньше не следила за людьми, даже не пыталась играть в сыщиков. Зачем? У нее есть куча более важных и более неотложных дел.
Тем более дерзко она сейчас последовала за случайно встреченным в тумане человеком. Что странного – человек в тумане? Не все же, как Стел, маются от безделья и бродят по полным тумана улицам совершенно бесцельно. Может быть, у этого человека какое-то срочное дело, и он не может переждать туман. Но вреда от того, что стел пойдет за ним, наверняка не будет.
Это случилось настолько внезапно, что не успело удивить. Откуда у этого человека в руках оказался топор? Так, словно он запустил руку в туман и вытащил оттуда это страшное орудие убийства. Стел на мгновение замерла, едва не закричав от ужаса, и вдруг поняла, что он не видит ее, она его не интересует, и он наверняка найдет себе другую жертву.
Но почему же тогда Стел так тянуло за ним? Почему зуд любопытства не давал ей отстать от страшного человека с еще более страшным орудием убийства? Не потому ли, что где-то в глубине души она еще оставляла сомнение? Не потому ли, что она не могла до конца поверить, что встреченный ей человек, туманный пришелец – тот самый палач, убийца, который приводил в ужас всех жителей их небольшого городка.
Он действовал весьма свободно. Шел в тумане так, словно никакого тумана вовсе не было, помахивал топором (судя по виду, этот инструмент должен быть весьма тяжелым) и даже пытался что-то насвистывать, весьма неумело и фальшиво. Вдруг он увидел что-то впереди и насторожился, как тигр перед прыжком. Мгновенно подобрался. Стел не видела того, что видел он, но тоже подобралась и насторожилась, ожидая, что сейчас что-то произойдет. И она не ошиблась.
Он шагнул в сторону, шаг в туман, словно сквозь завесу реальности, и тотчас же вернулся, таща за собой что-то зелено-золотое, упирающееся, верещащее, донельзя испуганные. Это была одетая в зеленое рыжеволосая женщина. Как она надрывалась, как кричала, как!!! Стел закрыл уши руками, но крики женщины от этого не стали тише. Он прикончил ее одним ударом топора и крики стихли так же внезапно, как и начались.
Сначала стел, наблюдавшей за этой зверской сценой, показалось, что ее сейчас вырвет от отвращения, а потом ее организм успокоился и ей стало любопытно, кто на этот раз стал жертвой человека-мясника. Она двинулась по следам убийцы и с любопытством рассмотрела тело убитой женщины, ей даже показалось, что оно еще живое и бьется в последних конвульсиях. Только труп она все-таки обошла подальше, испугалась испачкаться в крови.
А потом ей стало еще любопытнее. Увидев убийство и его финал – труп, она почему-то совсем перестала бояться, словно дело происходило, скажем, во сне, и она во сне, а не наяву. Почему-то такая идея показалась Стел утешительной, успокаивающей. И она решила, если что, опираться на версию со сном.
А, впрочем, то, что происходило, вовсе не было таковым. Короткий крик жертвы, усмешка убийцы, взмах топора и изуродованный труп в луже крови. Так происходило раз за разом. Стел, словно полководец, обходящий вражеские войска, шла мимо убитых людей и улыбалась. Что может быть лучше, чем сон?
Это становилось смешно. Чем эти беспрерывные убийства хуже, скажем, неудавшихся операций, аварий, несчастных случаев? Все знают, что это может произойти, и совсем не удивляются, когда это происходит. Вот и о нем все знают, но все-таки ходят по улицам. А палачу только того и нужно. Он убивает, чтобы совершенствовать свое искусство.
Стел уже сбилась со счета, когда вдруг человек с топором впереди нее как-то странно померк и поблек. Она даже испугалась, подумав, что он заметил ее и теперь хочет разделаться с ней тоже. Но порыв ветра раздул туман. Вечер серел вполне обыденно и приветливо. Последние клочки тумана уходили восвояси, чтобы в свое время снова вернуться. Вернуться, когда палач, вышедший на охоту, снова позовет туман стать соучастником убийцы.
Стел вернулась домой уже поздней ночью. Осторожно открыла дверь в квартиру. И замерла. В квартире кто-то был. Но… она жила одна и в квартире просто не мог никто появиться. Тем не менее Стел чувствовала чье-то присутствие. И это чувство ей не нравилось.
Она не знала, пройти ли ей в комнату или выскочить из квартиры и позвать кого-нибудь на помощь. В конце концов она выбрала – глубоко вдохнула и сделала шаг вперед. Потом еще один и еще один. Несмотря на испуг, она шла бесшумно и, замерев у двери в комнату, которая была распахнута. Изумленно смотрела на своего посетителя.
Он сидел за ее столом, спиной к ней, и что-то писал на листке бумаги. Стел знала этого человека, потому что именно за ним она шла, вместе с ним смотрела, как льется кровь, и слушала крики жертв, и вот, он пришел сюда. Зачем? неужели не достаточно уже совершенных преступлений?
Огромный, в бурых засохших пятнах, мясницкий топор лежал на полу неподалеку от Стел. Стел не сразу поняла, что с ней происходит. После всех тех убийств, которые она видела сегодня, ей не казалось странным, что этот топор, в кровавых пятнах, еще раз сделает свою работу. Он пришел сюда, этот убийца, чтобы убить ее. Почему бы стел его не опередить?
Она осторожно взяла в руки топор и на цыпочках пошла к сидевшему на стуле человеку. Она не видела его лица, только спину, опущенную голову и тонкие позвонки на шее. Место, куда она должна ударить. Должна, несмотря ни на что. Потому что иначе он опомнится. И тогда умереть придется ей.
Стел показалось, что убийца поднимает голову, и она с размаху опустила топор на его шею. В тот же миг она почувствовала боль, от которой хотелось кричать, выть, кататься по полу. Но и этого она не могла уже сделать. Она почувствовала, как ее голова отделяется от тела. Она убила палача, пришедшего за ней, но в нем она убила себя. Она сама убила себя.
читать дальшеСтел выглянула в окно. Она пожала плечами и поморщилась, не понимая, откуда мог взяться туман. Почему туман? Ведь сегодня было солнце. И вообще. Сейчас утро, день или вечер? А может – ночь? Скорее всего – ночь. Но если ночь – почему так светло? И почему так тихо? Стел ничего не понимала. Что-то мешало ей понять.
В последнее время в городе происходили странные вещи. То и дело на улицах находили трупы людей. Они появлялись внезапно, словно из воздуха – ужасные, изуродованные трупы. Мужчин, женщин и детей. Казалось, сама смерть спустилась в город, вооружившись огромным мясницким топором. Потому что все жертвы были зарублены.
Полиция не могла ничего сделать и не скрывала этого. Никаких подозреваемых в убийстве, да и как сразу найти подозреваемого, если трупы – и те находят не сразу? Проходит от одного до трех дней. И тогда трупы появляются. Как из воздуха.
Весь город паниковал. Туман же вызывал не просто панику. А истерию. Что это? Почему смерть спустилась на провинциальный американский городок? Почему люди дрожат от ужаса и боятся выходить на улицу? Почему люди больше тьмы теперь боятся тумана? Стел не боялась. Она относилась к смерти безразлично. А туман она не любила. Он – чересчур обманчивая стихия.
Стел смотрела в окно, но, конечно, ничего не видела. Зачем ей понадобилось смотреть в окно? Что изменилось бы, если бы там было что-то видно? В последнее время Стел чересчур часто раздумывала об убийствах. Это не было ей свойственно. Она сама не понимала. Почему думала об этом.
Взглянула в зеркало. Изящненькая фигурка, каштановые волосы, глаза янтарного цвета. Нелепо улыбающиеся губы. Чему она радуется? Страху, что пришел в город? Да нет, пожалуй, улыбка – это всего лишь привычка. Привычка, которой Стел вряд ли лишат даже бесчисленные толпы убийц. Тем более, что эти убийцы (или один убийца, к чему склоняется большинство, называя его «королем тумана») кажутся почти невидимками. А, впрочем, почему кажутся? Они и есть невидимки.
Она чувствовала, что сегодня – особенный день. Но что он настолько особенный – она даже не подозревала. Что-то тянуло ее выйти на улицу, в туман, и это желание было таким сильным, что она не могла ему противиться. Стел с неохотой оторвалась от зеркала и направилась к двери. Она двигалась, как во сне. а, может быть, это действительно был сон? ну нет, сны не бывают такими четкими и детальными. это явь, и нечего тут сомневаться.
На улице и правда был туман. свет едва-едва пробивался сквозь белую липкую пелену. Свет ламп или свет солнца? Стел не стала размышлять об этом. ей показалось, что если сейчас начнет ломать голову над этими проблемами, она рискует просто сойти с ума. мало того, что она не знала, зачем и куда идет, так еще и не понимала, где находится теперь. проклятый туман! из-за него она теряет всякую ориентацию.
Улицы были пустынны, словно весь город вымер. Никто не выйдет на улицу в туман. Конечно, если ому-то срочно понадобилось по делам или еще куда-то… Люди в таких случаях предпочитают ехать на машине, даже если идти не очень далеко. Люди почему-то устроены так, что умирать они не хотят и боятся.
Стел не боялась. она бы почувствовала, если бы с ней должно было произойти что-то трагичное или злое. У нее был особый нюх на такие вещи. Но теперь она была удивительно спокойна. Она пряталась в густом молочном тумане, словно отыскивая кого-то. Но ведь она никого не искала. Она не могла никого искать в этом тумане.
Или все же искала? Она совсем не удивилась, когда увидела впереди себя человека. Напротив, шаги ее стали крадущимися, словно она нашла жертву и теперь выследить ее – дело техники. Стел никогда раньше не следила за людьми, даже не пыталась играть в сыщиков. Зачем? У нее есть куча более важных и более неотложных дел.
Тем более дерзко она сейчас последовала за случайно встреченным в тумане человеком. Что странного – человек в тумане? Не все же, как Стел, маются от безделья и бродят по полным тумана улицам совершенно бесцельно. Может быть, у этого человека какое-то срочное дело, и он не может переждать туман. Но вреда от того, что стел пойдет за ним, наверняка не будет.
Это случилось настолько внезапно, что не успело удивить. Откуда у этого человека в руках оказался топор? Так, словно он запустил руку в туман и вытащил оттуда это страшное орудие убийства. Стел на мгновение замерла, едва не закричав от ужаса, и вдруг поняла, что он не видит ее, она его не интересует, и он наверняка найдет себе другую жертву.
Но почему же тогда Стел так тянуло за ним? Почему зуд любопытства не давал ей отстать от страшного человека с еще более страшным орудием убийства? Не потому ли, что где-то в глубине души она еще оставляла сомнение? Не потому ли, что она не могла до конца поверить, что встреченный ей человек, туманный пришелец – тот самый палач, убийца, который приводил в ужас всех жителей их небольшого городка.
Он действовал весьма свободно. Шел в тумане так, словно никакого тумана вовсе не было, помахивал топором (судя по виду, этот инструмент должен быть весьма тяжелым) и даже пытался что-то насвистывать, весьма неумело и фальшиво. Вдруг он увидел что-то впереди и насторожился, как тигр перед прыжком. Мгновенно подобрался. Стел не видела того, что видел он, но тоже подобралась и насторожилась, ожидая, что сейчас что-то произойдет. И она не ошиблась.
Он шагнул в сторону, шаг в туман, словно сквозь завесу реальности, и тотчас же вернулся, таща за собой что-то зелено-золотое, упирающееся, верещащее, донельзя испуганные. Это была одетая в зеленое рыжеволосая женщина. Как она надрывалась, как кричала, как!!! Стел закрыл уши руками, но крики женщины от этого не стали тише. Он прикончил ее одним ударом топора и крики стихли так же внезапно, как и начались.
Сначала стел, наблюдавшей за этой зверской сценой, показалось, что ее сейчас вырвет от отвращения, а потом ее организм успокоился и ей стало любопытно, кто на этот раз стал жертвой человека-мясника. Она двинулась по следам убийцы и с любопытством рассмотрела тело убитой женщины, ей даже показалось, что оно еще живое и бьется в последних конвульсиях. Только труп она все-таки обошла подальше, испугалась испачкаться в крови.
А потом ей стало еще любопытнее. Увидев убийство и его финал – труп, она почему-то совсем перестала бояться, словно дело происходило, скажем, во сне, и она во сне, а не наяву. Почему-то такая идея показалась Стел утешительной, успокаивающей. И она решила, если что, опираться на версию со сном.
А, впрочем, то, что происходило, вовсе не было таковым. Короткий крик жертвы, усмешка убийцы, взмах топора и изуродованный труп в луже крови. Так происходило раз за разом. Стел, словно полководец, обходящий вражеские войска, шла мимо убитых людей и улыбалась. Что может быть лучше, чем сон?
Это становилось смешно. Чем эти беспрерывные убийства хуже, скажем, неудавшихся операций, аварий, несчастных случаев? Все знают, что это может произойти, и совсем не удивляются, когда это происходит. Вот и о нем все знают, но все-таки ходят по улицам. А палачу только того и нужно. Он убивает, чтобы совершенствовать свое искусство.
Стел уже сбилась со счета, когда вдруг человек с топором впереди нее как-то странно померк и поблек. Она даже испугалась, подумав, что он заметил ее и теперь хочет разделаться с ней тоже. Но порыв ветра раздул туман. Вечер серел вполне обыденно и приветливо. Последние клочки тумана уходили восвояси, чтобы в свое время снова вернуться. Вернуться, когда палач, вышедший на охоту, снова позовет туман стать соучастником убийцы.
Стел вернулась домой уже поздней ночью. Осторожно открыла дверь в квартиру. И замерла. В квартире кто-то был. Но… она жила одна и в квартире просто не мог никто появиться. Тем не менее Стел чувствовала чье-то присутствие. И это чувство ей не нравилось.
Она не знала, пройти ли ей в комнату или выскочить из квартиры и позвать кого-нибудь на помощь. В конце концов она выбрала – глубоко вдохнула и сделала шаг вперед. Потом еще один и еще один. Несмотря на испуг, она шла бесшумно и, замерев у двери в комнату, которая была распахнута. Изумленно смотрела на своего посетителя.
Он сидел за ее столом, спиной к ней, и что-то писал на листке бумаги. Стел знала этого человека, потому что именно за ним она шла, вместе с ним смотрела, как льется кровь, и слушала крики жертв, и вот, он пришел сюда. Зачем? неужели не достаточно уже совершенных преступлений?
Огромный, в бурых засохших пятнах, мясницкий топор лежал на полу неподалеку от Стел. Стел не сразу поняла, что с ней происходит. После всех тех убийств, которые она видела сегодня, ей не казалось странным, что этот топор, в кровавых пятнах, еще раз сделает свою работу. Он пришел сюда, этот убийца, чтобы убить ее. Почему бы стел его не опередить?
Она осторожно взяла в руки топор и на цыпочках пошла к сидевшему на стуле человеку. Она не видела его лица, только спину, опущенную голову и тонкие позвонки на шее. Место, куда она должна ударить. Должна, несмотря ни на что. Потому что иначе он опомнится. И тогда умереть придется ей.
Стел показалось, что убийца поднимает голову, и она с размаху опустила топор на его шею. В тот же миг она почувствовала боль, от которой хотелось кричать, выть, кататься по полу. Но и этого она не могла уже сделать. Она почувствовала, как ее голова отделяется от тела. Она убила палача, пришедшего за ней, но в нем она убила себя. Она сама убила себя.