Весь мир и новые коньки в придачу
Он действительно так умер. Никто ничего не мог изменить. Это была не первая моя потеря, и не последняя. Но... Очень больная.
читать дальшеБыл чудный солнечный день. На поляне у храма Лилит цвели неизменные асфодели. Жрица прогуливалась у входа, не торопясь возвращаться в прохладные недра храма. А зачем, собственно? В данный момент дела в храме не требуют ее присутствия. А когда потребуют – она это поймет.
Природа вокруг, казалось, блаженствовала вместе со жрицей Лилит, стоящей у входа в храм. Хотела, было, войти, да солнце своими ласковыми лучами коснулось ее, задело, превратило в статую, подобную той, которой служила она всей жизнью своей. Королева оборотней, щурясь, взглянула на солнце и безоблачное небо, а потом все-таки вошла в храм.
Как только Кошка скрылась в храме, идиллическая утренняя картина стала понемногу меняться. Головки асфоделей склонились, признавая силу, собирающуюся сейчас в небесах, небо почернело, тучи закрыли солнце. Казалось, природа ждала удара. Все застыло в ожидании. И удар грянул. Такой, что оглушило всех существ этого мира, владеющих магией хоть немного. И опять стало ясно и солнечно.
Удар оглушил, сокрушил, закружил в магической пляске. Фея Дня охнула, и, не выдержав творящегося, грохнулась в обморок. Повелитель нетопырей побледнел еще более обычного и начал начитывать заклинание быстрого перемещения. Сказать, что он был взволнован, – значит, ничего не сказать. Бес Тьмы и Огня сжал голову руками и охнул, начиная перемещаться и борясь с головокружением. Королева оборотней застонала и сделала шаг туда, где сейчас случилась беда.
Они появились там втроем: бледный, как смерть, повелитель нетопырей, ироничный и насмешливый демон, на чьих губах была теперь не ирония, а боль, женщина в черных одеждах, чье прекрасное лицо было искажено страданием. Они появились с разных сторон, но все шли в центр поляны. Шли, чтобы понять: зря торопились, их помощь никому не нужна. Опоздали!
Король эльфов лежал посреди поляны, застигнутый чьей-то злобной волей. Его зеленый шуршащий плащ сбился набок, левая рука сжимала бархатный камзол на груди. Лицо его было полно страдания, искажено гримасой боли. Он так и умер, борясь со смертью, и его талисман, наруч неуязвимости, с которым король эльфов не расставался никогда, лежал рядом на траве расстегнутый.
Эльф был мертв. И был он мертв безусловно. Никакое волшебство королевы оборотней, никакие попытки Беса Тьмы и Огня не могли бы вернуть жизнь и душу королю эльфов. Кошка смотрела на распростертое на поляне тело юноши-эльфа с серебристыми волосами, и глаза ее наполнялись слезами.
Только вот плакать сейчас было нельзя. Она – гордая женщина, как же может она при всех показать свои слезы? Потом, потом, когда она вернется в храм, Кошка сможет поплакать, дать волю боли, переполняющей ее. Как теперь жить, если здесь никогда больше не будет его? Первым заговорил повелитель нетопырей:
- Что произошло? Кто это сделал?
Бес Тьмы и Огня улыбнулся наивности друга, но объяснил:
- Думаю, в другом мире умер сейчас один молодой музыкант. Может – от сердечного приступа. В этом мы все изначально бессильны.
Кошка, которая наклонилась к королю эльфов, чтобы попробовать прощупать пульс (хоть и понимала, что все бесполезно, хотелось только в последний раз прикоснуться, проститься этим прикосновением) подняла голову и сказала тихо:
- Я не могла знать. Хоть и должна была. Впрочем, теперь уже все равно. Сердце не бьется. Похороните его… А, лучше, пусть этим займутся эльфы. Он все-таки, был их королем.
Бес Тьмы и Огня поинтересовался:
- Ты отпоешь его в храме Лилит?
- Нет. Я уже простилась с ним. Здесь, сейчас. Воля Лилит исполнилась. Незачем устраивать пышное шоу. Он уже мертв.
Кошка выпрямилась, сделала шаг вперед и исчезла. Бес и Нетопырь переглянулись:
- Почему она так, Бес? Она же любит его? Любила?
- Именно. Ей-то сейчас хуже всех. Боюсь, придется что-то делать с этой тоской. А ты отправляйся к эльфам с вестью. Скажи, что Лилит взяла к себе их короля.
Повелитель нетопырей кивнул. Эльфы не слишком одобряли странную дружбу своего короля с повелителем нетопырей, но они все давно смирились с происшедшим, настолько, что никто не удивился, когда с вестью о беде явился именно повелитель нетопырей. Эльфы скорбели о своем короле. Но их скорбь не шла ни в какое сравнение со скорбью королевы оборотней.
Кошка вернулась в храм, в тайные покои жрицы. Поток слез вскоре иссяк, хотя боль по-прежнему оставалась. Боль, которую кроме как временем не излечить. А времени у Кошки не было. Была тоска, прорвавшаяся наконец-то, и горькое сожаление, что не успела, не спасла того, кого должна была защищать.
Сейчас Кошку не интересовали никакие дела, она превратилась в олицетворение скорби. Впрочем, причиной ее вселенской, поистине, печали была не столько смерть короля эльфов, сколько еще и судьба, обманувшая, не давшая насладиться странным романом с юношей в королевской короне.
Кошка не знала, попросту не могла знать, что своей печалью, нежеланием сейчас видеть кого бы то ни было, она закрыла вход в храм Лилит. Теперь туда никто не мог войти, неведомая, странная сила не пускала, заставляла вязнуть в воздухе, как в липкой паутине, и у самых дверей храма возвращаться, обессилив.
Волнение разнеслось по всему миру Лилит. В этом мире могло произойти все, что угодно, но никогда еще двери в храм Лилит не бывали закрыты. У храма столпилось уже немало самых различных существ, которым очень нужно было немедленно войти в храм Лилит (никто не приходил в храм Лилит без особой нужды, кроме жрицы) и появление Беса Тьмы и Огня никого, почему-то, не удивило.
Демон печального образа обошел вокруг, наблюдая за происходящим, и уселся на поляне посреди асфоделей, как обычно. Здесь встречались они с Кошкой, когда ему или ей хотелось поговорить с равным себе. Бес Тьмы и Огня так и не вошел в храм, не позволяя Лилит сделать за себя выбор. Вот и теперь, он сидел на траве, смотрел, чуть прищурившись, на опускающееся солнце и терпеливо ждал, когда жрица вспомнит о своем друге и придет искать утешения к тому, кто всегда ее понимал, и мог поддержать сейчас.
Но Кошка все не вспоминала и не вспоминала о нем. Уже солнце зашло и к рассвету клонилась ночь. А вход в храм был все так же заблокирован, и волнение нарастало, и на траву опустилась роса, становилось прохладно. Поэтому Бес Тьмы и Огня решил, что больше ждать не стоит. Положение получалось безвыходное.
Несколько шагов к храму, самых первых, далось ему нелегко. Неужели же защита королевы оборотней начинается уже здесь, довольно далеко от храма. Бесу и в голову не пришло, что сопротивление, которое он сейчас преодолевал, исходило от него самого, от его прежнего стойкого нежелания войти в храм. Постепенно сопротивление исчезало. Чем ближе Бес подходил к храму Лилит, тем легче становилось идти.
Он вошел в храм Лилит, не почувствовав преграды, впервые оказался внутри и прошел четко посередине к статуе Лилит. Улыбнулся, глядя на нее, и вошел в личные покои жрицы. Бес не был удивлен отсутствием сигнала в храме Лилит, не понял, похоже, что храм принял его, вошедшего впервые. Как своего давнего друга.
Бес ничего не заметил, и если что-то понял, то тоже не сразу. Но те, что смогли войти в храм следом за ним, говорили, что Лилит избрала себе нового жреца, что теперь их двое – два самых сильных мага этого мира. А Бес Тьмы и Огня направился к Кошке, туда, где она страдала в одиночестве, не заботясь о подданных своей богини.
Кошка сидела там, растрепанная, потерянная, слезинки трепетали у нее на ресницах. Бес Тьмы и Огня стал перед ней на колени, сжал в своих горячих руках ее ледяные руки:
- Скучаешь в одиночестве. Кошка?
Она медленно подняла глаза, пытаясь сообразить, кто мог оказаться в ее убежище. Визуальная подсказка Кошку не удовлетворила (Бес? Этого просто не может быть!), произнесла задумчиво:
- Ну вот, ничего себе приход. Бес чудится.
- А что ты приняла? – Поинтересовался Бес Тьмы и Огня с явным интересом. Кошка назвала траву. Бес важно и назидательно произнес:
- От этого прихода не бывает. Это же успокоительное.
Кошка задумалась над сказанным, кивнула, признавая правоту Беса, потом глаза ее широко раскрылись:
- Тогда что ты тут делаешь? Ты же в храм Лилит ни ногой!
- А что мне оставалось делать, если ты заблокировала двери и решила грустить в одиночестве? Где второй вход, твой, персональный – я не знал. Поэтому мне пришлось воспользоваться тем же входом, что и всем. Заодно я его разблокировал. Тебя можно понять, ты грустишь. Но в чем виноваты те, что пришли к Лилит? О них ты, похоже, не подумала.
Кошка кивнула, признавая правоту его слов. К тому же у нее вдруг прорезалось любопытство:
- И что играло?
- В храме?
- Ну да. Ты же впервые…
- Ничего.
- То есть?
- У меня чуть череп не треснул. Женский голос: «Ну, наконец-то мой жрец соизволил дойти до храма. Долго же ты шел!» А играть – ничего не играло.
- Ты прошел посередине?
- Ровнехонько.
Кошка засмеялась. Вот уж чего не ожидала… так это увидеть в Бесе Тьмы и Огня коллегу по… ну, пусть по работе. Лучше было бы сказать – по несчастью. Потому что это за всю жизнь. Предназначение. Судьба.
Кошка уткнулась лицом в плечо Беса Тьмы и Огня и засмеялась, а потом заплакала, но уже легко, без надрыва, и снова засмеялась. В том, другом, истинном мире, снова встретилась с Доктором, и он не устоял перед ее обаянием, или она… Но их дружба стала фактом, радующим обоих. Мальчик с эльфийскими повадками продолжал оставаться приятелем, но главным в жизни, безусловно, не был. Жизнь постепенно менялась, приоритеты вырисовывались яснее и реальнее. Теперь все стало на свои места еще и здесь. Если бы ради этого нужно было заплатить смертью короля эльфов, Бес бы на такое, может быть, не пошел. Порой благосклонность женщины стоит немало, конечно, но и в цене на самую прекрасную женщину есть предел. Но раз судьба сделала Бесу Тьмы и Огня такой «случайный» подарок, было бы глупо его не принять.
Конечно, королева оборотней будет тосковать по юному эльфу. Конечно, она его никогда не забудет. Но постепенно память накинет вуаль на лицо и фигуру, а фантазия вылижет реальное существо до идеального. Жизнь не остановится и будет идти дальше. О короле эльфов будут вспоминать все реже. Так всегда происходит. Пусть-ка мертвые хоронят своих мертвецов, а живым нужно думать о живых.
Поднималось солнце. Солнце первого дня без короля эльфов. Королева оборотней осушила последние слезы в объятиях Беса Тьмы и Огня. А где-то в лесной чаще сместились пространство и время. Появившийся на поляне мальчик изумленно оглядывался вокруг, в его серых глазах подрагивали искорки, болотного цвета камзол и штаны ладно облегали фигуру, а того же цвета плащ свободно свисал с плеч.
Навстречу ему вышла красивая дама, одетая в платье, стилизованное под переливающуюся змеиную чешую. Ее пепельного цвета волосы украшал затейливый венчик, на лице сияла улыбка. Она танцующей походкой подошла к юноше и сказала:
- Привет. Я - повелительница змей, но ты меня не бойся. Ты - эльф, и я не причиню тебе вреда. Пойдем, я провожу тебя к королю эльфов.
Вся жизнь, в сущности - круговорот одних и тех же сюжетов в талантливом исполнении самых различных актеров. И, что бы мы не делали, в конечном итоге, мир от этого не изменится...
читать дальшеБыл чудный солнечный день. На поляне у храма Лилит цвели неизменные асфодели. Жрица прогуливалась у входа, не торопясь возвращаться в прохладные недра храма. А зачем, собственно? В данный момент дела в храме не требуют ее присутствия. А когда потребуют – она это поймет.
Природа вокруг, казалось, блаженствовала вместе со жрицей Лилит, стоящей у входа в храм. Хотела, было, войти, да солнце своими ласковыми лучами коснулось ее, задело, превратило в статую, подобную той, которой служила она всей жизнью своей. Королева оборотней, щурясь, взглянула на солнце и безоблачное небо, а потом все-таки вошла в храм.
Как только Кошка скрылась в храме, идиллическая утренняя картина стала понемногу меняться. Головки асфоделей склонились, признавая силу, собирающуюся сейчас в небесах, небо почернело, тучи закрыли солнце. Казалось, природа ждала удара. Все застыло в ожидании. И удар грянул. Такой, что оглушило всех существ этого мира, владеющих магией хоть немного. И опять стало ясно и солнечно.
Удар оглушил, сокрушил, закружил в магической пляске. Фея Дня охнула, и, не выдержав творящегося, грохнулась в обморок. Повелитель нетопырей побледнел еще более обычного и начал начитывать заклинание быстрого перемещения. Сказать, что он был взволнован, – значит, ничего не сказать. Бес Тьмы и Огня сжал голову руками и охнул, начиная перемещаться и борясь с головокружением. Королева оборотней застонала и сделала шаг туда, где сейчас случилась беда.
Они появились там втроем: бледный, как смерть, повелитель нетопырей, ироничный и насмешливый демон, на чьих губах была теперь не ирония, а боль, женщина в черных одеждах, чье прекрасное лицо было искажено страданием. Они появились с разных сторон, но все шли в центр поляны. Шли, чтобы понять: зря торопились, их помощь никому не нужна. Опоздали!
Король эльфов лежал посреди поляны, застигнутый чьей-то злобной волей. Его зеленый шуршащий плащ сбился набок, левая рука сжимала бархатный камзол на груди. Лицо его было полно страдания, искажено гримасой боли. Он так и умер, борясь со смертью, и его талисман, наруч неуязвимости, с которым король эльфов не расставался никогда, лежал рядом на траве расстегнутый.
Эльф был мертв. И был он мертв безусловно. Никакое волшебство королевы оборотней, никакие попытки Беса Тьмы и Огня не могли бы вернуть жизнь и душу королю эльфов. Кошка смотрела на распростертое на поляне тело юноши-эльфа с серебристыми волосами, и глаза ее наполнялись слезами.
Только вот плакать сейчас было нельзя. Она – гордая женщина, как же может она при всех показать свои слезы? Потом, потом, когда она вернется в храм, Кошка сможет поплакать, дать волю боли, переполняющей ее. Как теперь жить, если здесь никогда больше не будет его? Первым заговорил повелитель нетопырей:
- Что произошло? Кто это сделал?
Бес Тьмы и Огня улыбнулся наивности друга, но объяснил:
- Думаю, в другом мире умер сейчас один молодой музыкант. Может – от сердечного приступа. В этом мы все изначально бессильны.
Кошка, которая наклонилась к королю эльфов, чтобы попробовать прощупать пульс (хоть и понимала, что все бесполезно, хотелось только в последний раз прикоснуться, проститься этим прикосновением) подняла голову и сказала тихо:
- Я не могла знать. Хоть и должна была. Впрочем, теперь уже все равно. Сердце не бьется. Похороните его… А, лучше, пусть этим займутся эльфы. Он все-таки, был их королем.
Бес Тьмы и Огня поинтересовался:
- Ты отпоешь его в храме Лилит?
- Нет. Я уже простилась с ним. Здесь, сейчас. Воля Лилит исполнилась. Незачем устраивать пышное шоу. Он уже мертв.
Кошка выпрямилась, сделала шаг вперед и исчезла. Бес и Нетопырь переглянулись:
- Почему она так, Бес? Она же любит его? Любила?
- Именно. Ей-то сейчас хуже всех. Боюсь, придется что-то делать с этой тоской. А ты отправляйся к эльфам с вестью. Скажи, что Лилит взяла к себе их короля.
Повелитель нетопырей кивнул. Эльфы не слишком одобряли странную дружбу своего короля с повелителем нетопырей, но они все давно смирились с происшедшим, настолько, что никто не удивился, когда с вестью о беде явился именно повелитель нетопырей. Эльфы скорбели о своем короле. Но их скорбь не шла ни в какое сравнение со скорбью королевы оборотней.
Кошка вернулась в храм, в тайные покои жрицы. Поток слез вскоре иссяк, хотя боль по-прежнему оставалась. Боль, которую кроме как временем не излечить. А времени у Кошки не было. Была тоска, прорвавшаяся наконец-то, и горькое сожаление, что не успела, не спасла того, кого должна была защищать.
Сейчас Кошку не интересовали никакие дела, она превратилась в олицетворение скорби. Впрочем, причиной ее вселенской, поистине, печали была не столько смерть короля эльфов, сколько еще и судьба, обманувшая, не давшая насладиться странным романом с юношей в королевской короне.
Кошка не знала, попросту не могла знать, что своей печалью, нежеланием сейчас видеть кого бы то ни было, она закрыла вход в храм Лилит. Теперь туда никто не мог войти, неведомая, странная сила не пускала, заставляла вязнуть в воздухе, как в липкой паутине, и у самых дверей храма возвращаться, обессилив.
Волнение разнеслось по всему миру Лилит. В этом мире могло произойти все, что угодно, но никогда еще двери в храм Лилит не бывали закрыты. У храма столпилось уже немало самых различных существ, которым очень нужно было немедленно войти в храм Лилит (никто не приходил в храм Лилит без особой нужды, кроме жрицы) и появление Беса Тьмы и Огня никого, почему-то, не удивило.
Демон печального образа обошел вокруг, наблюдая за происходящим, и уселся на поляне посреди асфоделей, как обычно. Здесь встречались они с Кошкой, когда ему или ей хотелось поговорить с равным себе. Бес Тьмы и Огня так и не вошел в храм, не позволяя Лилит сделать за себя выбор. Вот и теперь, он сидел на траве, смотрел, чуть прищурившись, на опускающееся солнце и терпеливо ждал, когда жрица вспомнит о своем друге и придет искать утешения к тому, кто всегда ее понимал, и мог поддержать сейчас.
Но Кошка все не вспоминала и не вспоминала о нем. Уже солнце зашло и к рассвету клонилась ночь. А вход в храм был все так же заблокирован, и волнение нарастало, и на траву опустилась роса, становилось прохладно. Поэтому Бес Тьмы и Огня решил, что больше ждать не стоит. Положение получалось безвыходное.
Несколько шагов к храму, самых первых, далось ему нелегко. Неужели же защита королевы оборотней начинается уже здесь, довольно далеко от храма. Бесу и в голову не пришло, что сопротивление, которое он сейчас преодолевал, исходило от него самого, от его прежнего стойкого нежелания войти в храм. Постепенно сопротивление исчезало. Чем ближе Бес подходил к храму Лилит, тем легче становилось идти.
Он вошел в храм Лилит, не почувствовав преграды, впервые оказался внутри и прошел четко посередине к статуе Лилит. Улыбнулся, глядя на нее, и вошел в личные покои жрицы. Бес не был удивлен отсутствием сигнала в храме Лилит, не понял, похоже, что храм принял его, вошедшего впервые. Как своего давнего друга.
Бес ничего не заметил, и если что-то понял, то тоже не сразу. Но те, что смогли войти в храм следом за ним, говорили, что Лилит избрала себе нового жреца, что теперь их двое – два самых сильных мага этого мира. А Бес Тьмы и Огня направился к Кошке, туда, где она страдала в одиночестве, не заботясь о подданных своей богини.
Кошка сидела там, растрепанная, потерянная, слезинки трепетали у нее на ресницах. Бес Тьмы и Огня стал перед ней на колени, сжал в своих горячих руках ее ледяные руки:
- Скучаешь в одиночестве. Кошка?
Она медленно подняла глаза, пытаясь сообразить, кто мог оказаться в ее убежище. Визуальная подсказка Кошку не удовлетворила (Бес? Этого просто не может быть!), произнесла задумчиво:
- Ну вот, ничего себе приход. Бес чудится.
- А что ты приняла? – Поинтересовался Бес Тьмы и Огня с явным интересом. Кошка назвала траву. Бес важно и назидательно произнес:
- От этого прихода не бывает. Это же успокоительное.
Кошка задумалась над сказанным, кивнула, признавая правоту Беса, потом глаза ее широко раскрылись:
- Тогда что ты тут делаешь? Ты же в храм Лилит ни ногой!
- А что мне оставалось делать, если ты заблокировала двери и решила грустить в одиночестве? Где второй вход, твой, персональный – я не знал. Поэтому мне пришлось воспользоваться тем же входом, что и всем. Заодно я его разблокировал. Тебя можно понять, ты грустишь. Но в чем виноваты те, что пришли к Лилит? О них ты, похоже, не подумала.
Кошка кивнула, признавая правоту его слов. К тому же у нее вдруг прорезалось любопытство:
- И что играло?
- В храме?
- Ну да. Ты же впервые…
- Ничего.
- То есть?
- У меня чуть череп не треснул. Женский голос: «Ну, наконец-то мой жрец соизволил дойти до храма. Долго же ты шел!» А играть – ничего не играло.
- Ты прошел посередине?
- Ровнехонько.
Кошка засмеялась. Вот уж чего не ожидала… так это увидеть в Бесе Тьмы и Огня коллегу по… ну, пусть по работе. Лучше было бы сказать – по несчастью. Потому что это за всю жизнь. Предназначение. Судьба.
Кошка уткнулась лицом в плечо Беса Тьмы и Огня и засмеялась, а потом заплакала, но уже легко, без надрыва, и снова засмеялась. В том, другом, истинном мире, снова встретилась с Доктором, и он не устоял перед ее обаянием, или она… Но их дружба стала фактом, радующим обоих. Мальчик с эльфийскими повадками продолжал оставаться приятелем, но главным в жизни, безусловно, не был. Жизнь постепенно менялась, приоритеты вырисовывались яснее и реальнее. Теперь все стало на свои места еще и здесь. Если бы ради этого нужно было заплатить смертью короля эльфов, Бес бы на такое, может быть, не пошел. Порой благосклонность женщины стоит немало, конечно, но и в цене на самую прекрасную женщину есть предел. Но раз судьба сделала Бесу Тьмы и Огня такой «случайный» подарок, было бы глупо его не принять.
Конечно, королева оборотней будет тосковать по юному эльфу. Конечно, она его никогда не забудет. Но постепенно память накинет вуаль на лицо и фигуру, а фантазия вылижет реальное существо до идеального. Жизнь не остановится и будет идти дальше. О короле эльфов будут вспоминать все реже. Так всегда происходит. Пусть-ка мертвые хоронят своих мертвецов, а живым нужно думать о живых.
Поднималось солнце. Солнце первого дня без короля эльфов. Королева оборотней осушила последние слезы в объятиях Беса Тьмы и Огня. А где-то в лесной чаще сместились пространство и время. Появившийся на поляне мальчик изумленно оглядывался вокруг, в его серых глазах подрагивали искорки, болотного цвета камзол и штаны ладно облегали фигуру, а того же цвета плащ свободно свисал с плеч.
Навстречу ему вышла красивая дама, одетая в платье, стилизованное под переливающуюся змеиную чешую. Ее пепельного цвета волосы украшал затейливый венчик, на лице сияла улыбка. Она танцующей походкой подошла к юноше и сказала:
- Привет. Я - повелительница змей, но ты меня не бойся. Ты - эльф, и я не причиню тебе вреда. Пойдем, я провожу тебя к королю эльфов.
Вся жизнь, в сущности - круговорот одних и тех же сюжетов в талантливом исполнении самых различных актеров. И, что бы мы не делали, в конечном итоге, мир от этого не изменится...